На территории Прибайкальского национального парка проходила экспедиция Русского географического общества. В ней принимали участие около 20 волонтёров. Они приехали в национальный парк не только, чтобы помочь сотрудникам особо охраняемой природной территории в благоустройстве местности, но и ближе познакомиться с жизнью национального парка, его проблемами и людьми, которые посвятили большую часть жизни защите памятника природы. Почему нельзя складывать пирамидки из камней, громко включать музыку на берегах Байкала и как борются сотрудники с нерадивыми туристами — читайте в нашем материале.

Чудо, которое осыпается

Заповедное Прибайкалье – объект федерального значения, состоящий из четырёх особо охраняемых природных территорий: заповедника, национального парка и двух заказников. Расположен он на западном берегу Байкала и имеет такую ценность, потому что здесь каждый день прилагаются огромные усилия, чтобы спасти множество краснокнижных видов растений и животных.

В одно из подразделений Заповедного Прибайкалья – Прибайкальский национальный парк — приехали волонтёры Русского географического общества. Объём работ им предстоял немалый: добровольцы установили ограждения, мешающие нелегальному проезду транспорта, соорудили лавочки, столы, указатели и информационные стенды. Всё это делалось с одной целью – защитить от вандалов скалу Саган-Заба.

Саган-Заба – утёс, расположенный на территории Прибайкальского национального парка в пяти километрах от мыса Крестовский. Первые сведения о нём появились ещё в XVII веке. Переводится это название как «Белая чаша» — такое имя коренное население дало карстовой воронке, которую можно найти на вершине Саган-Забы.

Рядом со скалой находилась стоянка древнего человека, а на самом утёсе сохранились петроглифы, оставленные в разное время: от бронзового века до средневековья. В основном, это изображения людей, животных и птиц. Уникальный памятник находится на грани утраты, и учёные со всей страны пытаются понять, как спасти его.

Скала разрушается под воздействием воды и ветра. И, конечно, не обошёл её стороной вандализм: туристы оставляют надписи, перекрывающие петроглифы. Но не всегда это делается из цели навредить: некоторые туристы понятия не имеют, что находится перед ними. Поэтому так важно было проинформировать посетителей, что перед ними не просто камень.

Впрочем, учёные считают, что погода — куда больший враг данному памятнику. Вот что сообщил нам Склиревский Михаил Яковлевич, начальник отдела археологии и службы охраны культурного наследия Иркутской области:

«В 1961 году построили Иркутское водохранилище, после этого уровень Байкала поднялся до полутора метров. Те рисунки, которые мы видим сегодня – лишь незначительная часть. Всё остальное, к сожалению, поглощено водой. Вторая проблема: на данный момент невозможно остановить обрушение той части скалы, на которую нанесены рисунки. Сама скала мраморная, но покрыта сверху песчаной корочкой. Именно на неё были нанесены рисунки. Туда проникают мухи и осы, откладывают личинки, а это создаёт химические процессы, из-за которых она попросту отваливается при малейшем контакте с водой. Пока мы не остановим действие Байкала и дождей на скалу, всё бесполезно. Но мы ищем решение проблемы».

Почему пирамидки из камней — чья-то маленькая трагедия

Заповедное Прибайкалье, помимо охраны памятников археологии и природных ресурсов, активно занимается эко-просвещением. Один из сотрудников этого отдела — Пантюхов Святослав Александрович — рассказал нам о своей работе и о том, как губительны могут быть действия туристов.

Я работаю в дирекции «Заповедного Прибайкалья», в отделе экологического просвещения. Мы рассказываем о том, для чего вообще нужны заповедники. Нередко люди не понимают цели, и полагают что мы эдакие байкальские жандармы, которые хотят ограничить граждан в правах на отдых.

На самом деле задача у ООПТ другая. Это и охрана, и защита от пожаров, и изучение видов, которые здесь обитают. Да, здесь живёт огромное количество животных, которые редко попадаются на глаза и могут исчезнуть насовсем. Та же самая ольхонская полёвка – вид, к спасению которого прикладываются большие усилия, потому что он на краю вымирания.

Эти полёвки обитают только на Ольхоне и некоторых прилежащих территориях. У них строгие требования к среде обитания. Любая популяция может выродиться, если будут близкородственные связи, поэтому, чтобы создать семью, они пускаются в дальние путешествия, ищут себе подходящую пару, а в ходе этих поисков попадают в опасные ситуации. А затем паре нужно найти жильё. На Ольхоне мышевидным грызунам, мышам, полёвкам и прочей мелочи жить сложно, потому что земля там каменистая и промерзает насквозь. То есть вырыть себе норку в земле невозможно, они зарываются между камнями и строят подземные лабиринты. И самих по себе таких мест, где были бы выходы коренных пород, где можно выкопать подходящую «квартиру», не так много.

Дело усугубляется тем, что выходы находятся в тех местах, которые популярны у туристов. Когда туристы приезжают, они начинают топать, ездить на машинах, а сейчас появилась совершенно варварская традиция – собирать камни и складывать из них пирамидки.

Полёвки сильно зависят от условий среды, и люди эту среду разрушают, не зная того. Турист собирает камушки, и не может даже предположить, что таким образом обрекает грызунов на голодную смерть зимой. Ведь они не смогут заготовить себе сушёную траву на зиму, потому что, если они просто выкладывают траву на землю, её уносит. Так что обычно они подкладывают траву под камушки.

К тому же, им надо утеплять каменные лабиринты, а без возможности собрать достаточное количество травы семья полёвок обречена. Этих малышей осталось не более полутысячи во всём мире, и они находятся на грани вымирания. Вымрут полёвки — станет меньше питания у тех же узорчатых полозов. Это редкий вид змей, обитающий на Ольхоне. А их исчезновение принесёт свои последствия. Это эффект бабочки!

Вместо того, чтобы собрать букет цветов, цветы которого могут оказаться краснокнижными – сфотографируй их. Или, например, не включай громко музыку.Те же самые изюбри выводят своих телят подкормиться к воде, а от громкого шума они могут просто бросить своего ребёнка, и получится очередной Бэмби. Изюбрь убегает, а детёныш за ним не успевает или ломает что-то и погибает. А люди в это время даже не подозревают, что где-то в лесу в это время случилась маленькая трагедия.

Можно собрать 100 мешков мусора, а на следующий день снова увидеть на том же месте кучу отходов, а можно подходить к людям и по-доброму, по-человечески объяснять им причины и следствия разных поступков. Я живу на Байкале уже 30 лет и с уверенностью могу сказать, что это работает. Ситуация на побережье стала лучше, но ещё есть к чему стремиться.

Зачем люди едут в Сибирь

«Зачем люди едут в Сибирь?» — этот вопрос волонтёры растерянно задавали друг другу в автобусе по дороге из аэропорта на базу. У каждого был свой ответ. Участники экспедиции сделали большой вклад в доброе дело, но, в то же время, каждый получил от поездки что-то своё. Мы поговорили с несколькими волонтёрами о поисках, открытиях и о том, как экспедиция изменила их жизнь.

Максим, 22 года

По образованию я историк, учусь в магистратуре. О проекте узнал через социальные сети. Раньше участвовал в археологических экспедициях, но от географии всегда был далёк, хотя это интересно, да и география — часть истории.

Ожидания полностью совпали с реальностью. Я впечатлён энергией и силой этого места, перепадами погоды. Конечно, ощущаю себя человеком, который приносит пользу. Мне нравится быть здесь, нравится наблюдать за озером, бесконечным и сильным. Я приятно удивлён условиями, которые нам предоставило РГО. Не всегда к экспедициям подходят так ответственно, а здесь у нас отличное питание, жильё, кэмп-лидер. Благодаря этой экспедиции я словно расширился, чувствую себя частью нашей страны и понимаю, какая она большая, какая прекрасная.

Марина, 35 лет

Я преподаю биологию детям с ограниченными возможностями здоровья, занимаюсь ботаникой, пишу диссертацию. Увлекаюсь бегом по горам и бездорожью, езжу на соревнования. Мой спортивный опыт здесь помогает: могу быстро сбегать куда-то, что-то передать. Ещё я фотограф, поэтому в экспедиции занималась в том числе тем, что фотографирую растения, которые можно здесь найти. Я биолог и фотограф в одном лице, да ещё и люблю бегать по горам – и тут мне дают работу, где всё это можно совместить.

Про экспедицию узнала совершенно случайно через интернет, с РГО раньше не была связана. Мне нравится организация, люди и сама работа – она очень благородная. Самое крутое, конечно: возможность увидеть Байкал. Хотя я живу в Сибири и уже бывала здесь. Он манит обратно. Все, кто приехал сейчас, однажды вернутся — иначе никак.

Андрей и Мария, 57 и 54 года

Андрей: Я учитель ОБЖ.

Мария: А я учитель географии. Об РГО мы знали ещё с университета, а недавно я создала Молодёжный клуб РГО в нашей школе. Оттуда и узнала об этой экспедиции. Я просматривала проекты, увидела, что верхней границы возраста здесь нет, вот и решила попробовать.

Андрей: Для меня всё гораздо сложнее. Во-первых, мы учились на географическом факультете, у нас обязательно была походная деятельность, практикумы, когда мы на несколько дней и недель уезжали, сплавлялись по рекам. После 4 курса Маша должна была ехать в экспедицию на Байкал, но мы на тот момент поженились и ждали ребёнка, поэтому она не смогла поехать. Кто бы мог подумать, что это случится столько лет спустя!

Мария: Байкал всегда был нашей мечтой. Помню, у нас был слёт руководителей молодёжных клубов, все писали, какая у кого мечта. И первой же строкой я указала Байкал, надо мной тогда ещё смеялись: ну какая же это мечта? И вдруг раз – и мы проходим.

Мне, как географу, интересно всё. Я фотографирую каждый цветочек, каждый камень, в подробностях планирую уроки – теперь я буду проводить их иначе, всё это пригодится мне в работе.

Андрей: Здесь я получил большие познания в области экологии. Это касается и раздельного сбора мусора, и ведения хозяйства в семье. Я многого не знал. Первое, что я сделаю – пересмотрим ведение быта, от моющего средства до сумки для покупок.

Кстати, о многом мне рассказали ребята, с которыми мы были в экспедиции. Разница в возрасте была большая, но я год назад поступил в магистратуру на психолога, поэтому привык общаться с молодёжью на равных. Мне было комфортно со всеми, мы словно стали одной семьёй.

Мария: А я поначалу стеснялась своего возраста, но дискомфорт исчез при первой же встрече. Не было никакого барьера, можно было на равных общаться и работать со всеми. На две недели мы снова стали молодыми: сильными, спортивными, весёлыми, воплощающими мечты. И это бесценный опыт.

---

Алёна Прохоренко